Дверь с табличкой ЗАО «Фантастика выше Создателя».
12-32
Стучу и тут же открываю дверь.
- Здравствуйте, мне назначено на…
- Ну, что же вы такой не пунктуальный - Дормедонт Аполлинарьевич вас совсем заждался.
Шатенка-секретарша даже встала и вышла меня встречать.
- Но у меня…
- Проходите! Проходите скорее, - скороговоркой лепечет она и распахивает передо мной дверь с крокодиловым кожзамом.
Захожу. Дормедонт Аполлинарьевич что-то строчит своим «Паркером». На шум закрывающейся двери он отрывает взгляд от бумаги, видит меня и расплывается в улыбке словно Чеширский кот – всё его лицо – сплошная кошачья улыбочка. А затем без предисловий сразу берет быка, то есть меня, за рога.
- Александр Михайлович, дорогой, я весь вас заждался. И если бы у меня еще оставались волосы на моей голове, - он провел своей толстой правой кистью по тому месту, где раньше наверное росли кудряшки, - то они бы поседели от ожидания встречи с вами. Присаживайтесь… присаживайтесь. Кресло совсем новое, и оно вас не подведет.
Широким жестом было указано на место в противоположной стороне приставленного стола к массивному шефскому столу.
- Таааак… На чем мы вчера остановились, Александр Михайлович? Мне кажется, что вы хотели пояснить мне несколько моментов из вашего шлягера. Кстати, как вы его назвали?
- Дормедонт Аполлинарьевич, я, знаете ли, не Александр…
- А давайте назовем сей литературный опус… эээээ… очень интригующе. Например, «Ископаемый гравастар уходит в тень»… пень… лень… сирень… через плетень… Это я так – рифмой язык набиваю, чтобы и в поэзии я был на высоте. Как вам мое название? А то какая-то черная дырище… Фу! Как не эстетично. Не нравится? По лицу вижу, что не нравится. А если… «Бозонная сверхзвезда ищет своих наследников». Вы располагайтесь по удобней… располагайтесь. Кофе хотите?
- А можно?
- Нужно, дорогой и ненаглядный мой. Мы теперь с тобой, как два берега у одной реки – не разлей вода… как ниточка с иголочкой… как сопля в ноздре… Нет-нет-нет, это из другой оперы. Так кофе?
- Не откажусь.
Котовья улыбка нажала кнопку селектора.
- Анастасия Федосеевна, пожалуйста два кофе: мне как обычно, и для Александр Михайловича. Вам с сахаром?
- Пол ложечки.
- Сахара половину чайной ложки.
- А можно ложечку корицы? - набрался я наглости.
- И корицы… корицы не жалейте, Анастасия Федосеевна. Так это о чем мы? А! О гравастаре. Вы же, Александр Михайлович, отлично знаете, что такое гравастар, - я с превеликим удовольствием проштудировал вашу биографию и в особенности ваше научное образование. И мне кажется, что со времен старика Эйнштейна с его «Е МЦ квадрат», гравастар является лучшим продолжением развития человеческой мысли о возникновении нашей Вселенной, как объекта в целом, так и на уровне ее отдельных частей-объектов и даже, как основа для наделения некоторых созревших для этого объектов ничем иным, как сознанием. Т. е. можно четко проследить на примере изначального сверх-гравастара, который стал первопричиной Большого Взрыва, до самых потаенных закоулков развития материи, включая возникновения в ней сознающего элемента, который изначально и находился в периферийной области гравастара – там, где сильно кучкуется конденсат Бозе-Эйнштейна, который и является предтечей того сознания, которое и превращало объекты в субъекты. Как вам такая моя идейка, Александр Михайлович?
Сцена почти по Кеосаяну-отцу =
- И тишина...
… пауза на полминуты, а затем
- И снова тишина...
Я смотрел на сегодняшнюю чеширскую улыбку и почему-то на память приходил Александр Сергеевич с его незабвенным =
«Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…»
Или сегодняшнего Дормедонта Аполлинарьевич можно было бы сравнить с Янус Полуэктовичем от Стругацких, который не просто не помнит, что было вчера, но он даже не знает, что будет вчера!
Вчера = цепной пес, который всех ненавидит просто потому что они находятся к нему ближе, чем на 100 метров, а сегодня – вон, что = ядреный тягучий пунш, словно это Фойерцангенболе, который горит даже зимой на морозе, как ромовый огонь.
Вошла Анастасия Федосеевна, неся на подносе две чашечки с кофе. Сложный аромат напряжено повис в кабинете шефа.
- Это ваш, Дормедонт Аполлинарьевич, как всегда с коньячком-ссс… А, это – для молодого человека с двумя ложками корицы.
Чашки были расставлены на столах перед персонажами.
- Анастасия Федосеевна, а вы две столовых ложки корицы на эту чашечку положили, - поинтересовался я.
- Нет. Две десертных. Дормедонт Аполлинарьевич сказал же, чтобы я корицы не жалела.
- Огромное вам спасибо, Анастасия Федосеевна. Никогда такого аромата не улавливал.
- Пейте на здоровье, - добавил уже Дормедонт Аполлинарьевич. – И так о конденсате Бозе-Эйнштейна, который только и может наделять объекты сознанием. Вы с этим согласны?
- Но, Дормедонт Аполлинарьевич, во-первых, я не Александр Михайлович…
- Ах, шельмец, прищучить старика захотел, - грозя толстым пальчиком он снова расточил по кабинету свою улыбку. - Знаю я вас, физиков-лириков- прохиндеев: сегодня ты Александр Михайлович, а завтра уже в моем кресле сидишь и мой кофе с коньяком потягиваешь. Не надо, Шурик, так со мной поступать. Я, ведь, и обидеться могу, и…
- Хорошо, Дормедонт Аполлинарьевич, я не против быть сегодня Шуриком Михайловичем.
- Ну, и отлично… договорились. А что там у тебя «во-вторых»?
- Сверхогромная Черная Дыра – это что-то неизвестное, и потому может содержать в себе всё, что только может представить себе человек.
- Ты хочешь сказать, что такой экзотический объект в мироздании, как Сверхоргомный Гравастар не может содержать в себе всё-всё-всё и еще полкилограмма вдогонку?
Он глядел прямо мне в глаза не отрываясь. Мне не оставалось ничего иного, как слегка пожать плечами, делая вид, что я еще не окончательно убедился в конкретном решении этого очень трудного вопроса.
- Ну, тогда и договорились. Тебе принципиально, чтобы была именно СЧД, а не СГ?
- В каком смысле – принципиально или не принципиально?
- Угу… намек не понят, - ехидно произнес он, отпивая очередной глоток из чашечки. - Тогда те же яйца… та же картина, но вид сбоку. Александр Михайлович, как ты, дорогой мой, отнесешься к такой проблеме, что сейчас в ЗАО «Фантастика выше Создателя» есть некоторые трудности с оборотными средствами.
- Положительно… Тьфу, ты… А причем здесь мое мнение относительно ваших оборотных средств?
- Своей волей я хотел назначить тебе небольшую премию… гонорар за твой уникальнейший сюжет. Но понимаешь, какая картина маслом, - ты, не написав ни одного романа до сего момента, а также и ни одного сценария,… ты пойми меня правильно: я не могу рисковать этим шедевром и позволить не профессионалу проделать чисто рутинную работу - отгрохать сценарий, а затем передать его нашим айвазовским и верещагинам программистам, которые также сделают шедевр из тех батальных сцен, о которых ты упомянул в своем сюжете. И весь мир вздрогнет, когда эту игру будет скачивать миллионы пользователей всего за день!
- Дормедонт Аполлинарьевич, я пока не очень понимаю куда направлена ваша мысль?
- Моя мысль направлена на то, чтобы мы с тобой и далее имели годы и годы плодотворного сотрудничества. А что для этого надо?
- И что для этого надо?
- А надо всего-то самое элементарное: чтобы ты был здоровым, отдохнувшим, чтобы был в прекрасном расположении духа и смог бы и через год предоставить в нашу организацию такой же, а может и лучший, сюжетище!
- Но причем здесь ваши оборотные средства.
- Дорогой мой, я очень сверхчестный человек. И отлично понимаю, что сей шедевр должен быть оценен по достоинству.
Допив кофе, разгорячившись от него, я почувствовал, что от таких слов начал краснеть.
- Ты будешь не против, - продолжал Дормедонт Аполлинарьевич, - если твой гонорар за эту твою работу мы разобьем на две части: сейчас мы тебе выплатим… нууу… миллиона четыре… может пять. - Он нажал на кнопку селектора, - Анастасия Федосеевна, сколько у нас на счету свободных средств, чтобы выплатить первый транш гонорара нашему баснописцу?
- Секундочку, Дормедонт Аполлинарьевич. – в кабинете наступила удушающая тишина. К горлу подкатил комок, а кофе у меня закончился и нечем было его протолкнуть внутрь или выдохнуть наружу… - Дормедонт Аполлинарьевич, на текущий момент четыре миллиона шестьсот пятьдесят три тысячи.
- Спасибо, Анастасия Федосеевна. Четыре с половиной миллиона тебе на поездку в Кисловодск, надеюсь, будет пока достаточно, товарищ Шурик? А второй транш я перечислю тебе, когда ты вернешься из этого прекрасного турне. Шурик, ты на общий гонорар в 12 миллионов согласен? Или ты не хочешь в Кисловодск? А то ведь как бывает: только что человек соберется съездить в Кисловодск, – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет – поскользнется и попадет под трамвай!
- Под какой трамвай?
- Но это я так – к слову пришлось. А если Кисловодск, то и Ессентуки, Пятигорск с его провалом… Только не уподобляйся там Остапу Ибрагимовичу, - снова захихикала чеширская улыбка. - И всё это, можно сказать, в шаговой доступности. Ну, что Шурик, по рукам?
Из меня вышел весь воздух от обозначенных цифирек, я хотел сказать, что… ничего не имею против разбивки мне причитающейся суммы на две части (да, хоть на ПЯТЬ), но слова застряли в горле. И в знак согласия я только и смог, что кивнуть головой и сложить руки на столе, переплетя пальцы, сцепив их в наикрепчайший замок.
- Ну, и славненько. Надеюсь, что ты также не будешь против, если наши сценаристы заменять твои будильники с бамбуками и прочими… эээ… смотрящими нечеловеческим взором вдаль светлую, более содержательными терминами?
- Я категорически… не против, - наконец мне удалось набрать в легкие воздух и даже выдохнуть.
- Отличненько… прекрасненько… Шурик, а ты куришь?
- Нет. Лет пять, как бросил.
- А откуда тогда всякие там бамбуки, змеи, старые будильники? Травкой балуешься?
- Я? Никогда!
- Верю, верю. Ну, кажется всё с тобой обговорили. Сейчас задержишься у Анастасии Федосеевны, подпишешь все необходимые бумаги, оставишь свои реквизиты, и вперед, дорогой мой человечище! Вперед к новым литературным подвигам! А с Кисловодском не затягивай. А то не так давно очень нехороший случай произошел с одним литератором, и что самое характерное - не очень далеко отсюда.
===================================================
Вот те, бабушка и юрьев день = не было гроша, да вдруг алтын с шестью нулями…
Да, и на самом деле = какая, фиг, разница, если «Барабадабум» произведет не Сверхогромная Черная Дырища, а элегантный Сверхогромный Гравастар с не менее элегантным кучкующимся Бозе-Эйнштейновским конденсатом.
В общем = жизть это очень сложная штука, которую чрезвычайно трудно упаковать в какие-то одни и только одни рамки.
Полнолуние с одновременным еврейским Пуримом грядет только через 4 дня, а мечты уже сбываются = ГАЗПРОМ – это наше народное достояние. Теперь можно и вприсядку, и цыганочку с выходом, и коньяк с кофе, и вишенку на торте… по всей рыжей морде!!!
- Ля-ля-ля… жу-жу-жу… по секреты всему свету, что случилось расскажу!!!
И с депутатами знаком, политиков часто вижу. Даже с Путиным на дружественной ноге. Бывало, говорю ему: "Ну, что, брат Путин, пошто дипломаты в Колумбии шалят?" "Они все достали!"